Неточные совпадения
Нахмурив брови, мальчик вскарабкался на табурет, зачерпнул длинной ложкой горячей жижи (сказать кстати, это был суп с бараниной) и плеснул на сгиб кисти. Впечатление оказалось не
слабым, но слабость от сильной
боли заставила его пошатнуться. Бледный, как мука, Грэй подошел к Бетси, заложив горящую руку в карман штанишек.
Когда умолкала
боль и слышались только трудные вздохи Наташи, перед ним тихо развертывалась вся история этого теперь угасающего бытия. Он видел там ее когда-то молоденькой девочкой, с стыдливым, простодушным взглядом, живущей под
слабым присмотром бедной, больной матери.
Утром Матвей подал мне записку. Я почти не спал всю ночь, с волнением распечатал я ее дрожащей рукой. Она писала кротко, благородно и глубоко печально; цветы моего красноречия не скрыли аспика, [аспида (от фр. aspic).] в ее примирительных словах слышался затаенный стон
слабой груди, крик
боли, подавленный чрезвычайным усилием. Она благословляла меня на новую жизнь, желала нам счастья, называла Natalie сестрой и протягивала нам руку на забвение прошедшего и на будущую дружбу — как будто она была виновата!
Марья Николаевна почти выздоровела, когда мы свиделись, но это оживление к вечеру исчезло — она, бедная, все хворает: физические
боли действуют на душевное расположение, а душевные тревоги усиливают болезнь в свою очередь. Изменилась она мало, но гораздо
слабее прежнего.
Все мы ею
болеем, сильные — поменьше,
слабые — побольше.
Я уходил потому, что не мог уже в этот день играть с моими друзьями по-прежнему, безмятежно. Чистая детская привязанность моя как-то замутилась… Хотя любовь моя к Валеку и Марусе не стала
слабее, но к ней примешалась острая струя сожаления, доходившая до сердечной
боли. Дома я рано лег в постель, потому что не знал, куда уложить новое болезненное чувство, переполнявшее душу. Уткнувшись в подушку, я горько плакал, пока крепкий сон не прогнал своим веянием моего глубокого горя.
Первое ощущение, когда он очнулся, была кровь, которая текла по носу, и
боль в голове, становившаяся гораздо
слабее. «Это душа отходит, — подумал он, — что будет там? Господи! приими дух мой с миром. Только одно странно, — рассуждал он, — что, умирая, я так ясно слышу шаги солдат и звуки выстрелов».
Держать в руках свое первое признанное сочинение, вышедшее на прекрасной глянцевитой бумаге, видеть свои слова напечатанными черным, вечным, несмываемым шрифтом, ощущать могучий запах типографской краски… что может сравниться с этим удивительным впечатлением, кроме (конечно, в
слабой степени) тех неописуемых блаженных чувств, которые испытывает после страшных
болей впервые родившая молодая мать, когда со
слабою прелестною улыбкой показывает мужу их младенца-первенца.
И видя, что его нету, ибо он, поняв намек мой, смиренно вышел, я ощутил как бы некую священную острую
боль и задыхание по тому случаю, что смутил его похвалой, и сказал: „Нет его, нет, братия, меж нами! ибо ему не нужно это
слабое слово мое, потому что слово любве давно огненным перстом Божиим начертано в смиренном его сердце.
Они сидели после завтрака в гостиной. Дядюшка рассказывал сотый раз свои выдумки про своих великосветских знакомых. Лиза вязала кофточку и вздыхала, жалуясь на погоду и на
боль в пояснице. Дядюшка посоветовал ей лечь, а сам попросил вина. В доме Евгению было ужасно скучно. Всё было
слабое, скучающее. Он читал книгу и курил, но ничего не понимал.
Боль в боку всё томила, всё как будто усиливалась, становилась постоянной, вкус во рту становился всё страннее, ему казалось, что пахло чем-то отвратительным у него изо рта, и аппетит и силы всё
слабели.
В последний бывший с ним назад тому с год припадок, после десятичасовой и наконец унявшейся
боли, он до того вдруг обессилел, что, лежа в постели, едва мог двигать рукой, и доктор позволил ему в целый день всего только несколько чайных ложек
слабого чаю и щепоточку размоченного в бульоне хлеба, как грудному ребенку.
Впрочем, из этого следует, что бабе было холодно, что
болела у нее
слабая грудь, а наконец и то, что ее беспокоило состояние собственного ребенка — чувство весьма обыкновенное, понятное каждому.
— Да, дай мне пить, — сказал Ордынов
слабым голосом и стал на ноги. Он еще был очень слаб. Озноб пробежал по спине его, все члены его
болели и как будто были разбиты. Но на сердце его было ясно, и лучи солнца, казалось, согревали его какою-то торжественною, светлою радостью. Он чувствовал, что новая, сильная, невидимая жизнь началась для него. Голова его слегка закружилась.
Этот отрывистый, повелительный возглас был первым воспоминанием mademoiselle Норы из ее темного, однообразного, бродячего детства. Это слово раньше всех других слов выговорил ее
слабый, младенческий язычок, и всегда, даже в сновидениях, вслед за этим криком вставали в памяти Норы: холод нетопленной арены цирка, запах конюшни, тяжелый галоп лошади, сухое щелканье длинного бича и жгучая
боль удара, внезапно заглушающая минутное колебание страха.
Но девочка не отвечает и смотрит в потолок неподвижными, невеселыми глазами. У нее ничего не
болит и даже нет жару. Но она худеет и
слабеет с каждым днем. Что бы с ней ни делали, ей все равно, и ничего ей не нужно. Так лежит она целые дни и целые ночи, тихая, печальная. Иногда она задремлет на полчаса, но и во сне ей видится что-то серое, длинное, скучное, как осенний дождик.
1865 г. Август, 3. У бухгалтера Глоткина опять
заболела грудь. Стал кашлять и пьет молоко с коньяком. Если помрет, то место останется за мной. Питаю надежду, но
слабую, ибо, по-видимому, белая горячка не всегда смертельна!
Я брожу, как тень, ничего не делаю, печенка моя растет и растет… А время между тем идет и идет, я старею,
слабею; гляди, не сегодня-завтра
заболею инфлуэнцей и умру, и потащат меня на Ваганьково; будут вспоминать обо мне приятели дня три, а потом забудут, и имя мое перестанет быть даже звуком… Жизнь не повторяется, и уж коли ты не жил в те дни, которые были тебе даны однажды, то пищи пропало… Да, пропало, пропало!
Я с детства был привычен к ожиданиям холеры и пережил несколько эпидемий; в Нижнем в 1853 году тотчас по поступлении в Казанский университет
болел даже
слабой формой эпидемии, которую называли тогда"холериной".
В десять лет (с начала 60-х годов, когда я стал его видать в публике) он не особенно постарел, и никто бы не мог ожидать, что он будет так мученически страдать. Но в нем и тогда вы сейчас же распознавали человека, прошедшего через разные болезни. Голос у него был уже
слабый, хриплый, прямо показывающий, что он сильно
болел горлом. Его долго считали"грудным", и в Риме он жил в конце 50-х годов только для поправления здоровья.
Он начал пятиться, но не прошел и двух аршин, как почувствовал, что его правая рука
слабеет и отекает. Затем вскоре наступил момент, когда он услышал свой собственный душу раздирающий крик и почувствовал острую
боль в правом плече и влажную теплоту, разлившуюся вдруг по всей руке и по груди… Затем он слышал голос Максима, понял выражение ужаса на лице прибежавшего следователя…
Только голос стал
слабее, и тогда уже начал он жаловаться на катаральное состояние дыхательных путей; жаловался и на болезнь глаза, которая в скором времени обострилась, причиняла ему впоследствии сильнейшие
боли и кончилась потерею зрения в этом больном глазе.
Теперь ему тяжело становится ходить, потому что от простуды он чувствует, что
боль в ногах, которую он называет глидерзухт, с каждым годом усиливается и что глаза и голос его становятся
слабее.
К довершению несчастья сын Пашкова, и без того
слабый ребенок, простудился и
заболел. Эта болезнь произвела страшное впечатление на обоих супругов.
— Я
слабею день ото дня. Точно меня бьет кто каждую ночь… Встаю утром — все кости
болят, а вот который день и совсем вставать не могу, пласт-пластом лежу…
Часто бритье бывает с
болью, иногда люди наиболее «
слабые» не выдерживают и уходят от жизни, ведь «несчастные случаи» так часто бывают.
Связанный в одной кучке с остальными старостами, он ждал «царского суда», готовясь излить перед державным судьею всю
боль своей измученной души, но с ужасом чувствуя, что физические силы его от перенесенных пыток все более и более
слабеют.
Все эти вещи адъютант растерял, и сам
заболел, потому что совсем был
слабый, как барышня, даже и груденка вперед коробочком выперлась, будто как зоб у птички.
Так в тяжелое время, навсегда памятное Пьеру, Наташе, после родов первого
слабого ребенка, когда им пришлось переменить трех кормилиц и Наташа
заболела от отчаяния, Пьер однажды сообщил ей мысли Руссо, с которыми он был совершенно согласен, о неестественности и вреде кормилиц. С следующим ребенком, несмотря на противодействие матери, докторов и самого мужа, восстававших против ее кормления, как против вещи тогда неслыханной и вредной, она настояла на своем, и с тех пор всех детей кормила сама.
И эта тоска так повлияла на
слабую организацию нежного ребенка, что он скоро
заболел, слег и наверно бы умер, если бы его неожиданно не навестил Пиднебесный.